|
ГЛАВА СЕДЬМАЯ Москва, России дочь любима, Где равную тебе сыскать? Дмитриев. Как не любить родной Москвы? Баратынский. Гоненье на Москву! что значит видеть свет! Где ж лучше? Где нас нет. Грибоедов. I. Гонимы вешними лучами, С окрестных гор уже снега Сбежали мутными ручьями На потопленные луга. Улыбкой ясною природа Сквозь сон встречает утро года; Синея блещут небеса. Еще прозрачные, леса Как будто пухом зеленеют. Пчела за данью полевой Летит из кельи восковой. Долины сохнут и пестреют; Стада шумят, и соловей Уж пел в безмолвии ночей. II. Как грустно мне твое явленье, Весна, весна! пора любви! Какое томное волненье В моей душе, в моей крови! С каким тяжелым умиленьем Я наслаждаюсь дуновеньем В лицо мне веющей весны На лоне сельской тишины! Или мне чуждо наслажденье, И всё, что радует, живит, Всё, что ликует и блестит, Наводит скуку и томленье На душу мертвую давно, И всё ей кажется темно? |
CAPITOLO SETTIMO Mosca, diletta figlia della Russia, Dove trovare una città a te pari? Dmitriev. Nativa Mosca, come non amarti? Baratýnskij Avercela con Mosca! Che vuol dire Girare il mondo! E dove si sta meglio? Dove non si è. Griboedov. I Spinte dai primaverili Raggi ormai le nevi scendono Dai vicini monti in torbidi Rivi ad allagare i prati. Sorridendo luminosa La natura in sonno accoglie Il mattino del nuovo anno. Azzurrino splende il cielo. Ancora spogli verdeggiano Come di peluria i boschi. Dal ceroso bugno l’ape All’agreste offerta vola. Di colori si rivestono Le prosciugate valli; Muggiscono gli armenti, E già canta l’usignolo Nel silenzio delle notti. II Com’è triste il tuo ritorno, Primavera, primavera! Tu, stagione dell’amore! Che languore, che scompiglio Dentro il sangue, dentro il cuore! Che pesante tenerezza C’è in quel tuo alitarmi in viso Nel silenzio alto dei campi! Che la gioia mi sia estranea? Che ciò che ravviva e allieta, Ciò che giubila e risplende, Solo pena e noia rechi A quest’anima ormai morta E a cui tutto appare nero? |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin